Сергей Собянин дал интервью радиостанции «Вести FM»

Владимир Соловьёв: Итак, у нас в студии Мэр Москвы Сергей Семёнович Собянин. Доброе утро, Сергей Семёнович.

Сергей Собянин: Доброе утро, друзья.

Владимир Соловьёв: Сергей Семёнович, Я, во-первых, удивился тому, что это было Ваше желание прийти в студию сразу после выборов. Казалось, могли бы чуть-чуть отдохнуть, однако решили сразу москвичам всё сказать. Почему?

Сергей Собянин: Почему бы и нет, почему бы не поделиться впечатлением, как москвичи прошли ещё одну политическую кампанию, чем она завершилась. Владимир, надо иметь в виду, что это пятая политическая кампания за последние четыре года. И я надеюсь, что сейчас хотя бы какая-то пауза будет до выборов в Государственную Думу. Это такое завершение большого политического цикла.

Владимир Соловьёв: Насколько оказалась прозрачной, честной? Что говорят наблюдатели? Как у вас внутреннее ощущение?

Сергей Собянин: Наблюдатели говорят, что выборы прошли чрезвычайно скучно, потому что не было практически ни одного скандала, ни одного какого-то серьёзного нарушения. Наблюдателям делать было нечего. Но это, пожалуй, самая высокая оценка.

Владимир Соловьёв: Активность избирателей высокая, низкая, средняя?

Сергей Собянин: Я считаю, что для Москвы это нормальная явка. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы пришёл не 21 процент, а 50 процентов или, как в Татарстане, 70. Но Москва есть Москва. Это уже большой мировой мегаполис, и те тенденции, которые есть в городах, они присущи и Москве: это аполитичность большинства граждан, которые считают: «Это, собственно, не наше дело, за нас всё решат». Или просто: «Мне это не интересно». Ничего в этом противоестественного нет, но такая явка ещё говорит о том, что её никто не накручивал, искусственно не поднимал. Она такая, какая есть. Я думаю, такая явка в значительной степени была и в предыдущие годы.

Владимир Соловьёв: Говорят, что чем ниже явка, тем легче использовать административный ресурс. Использовали административный ресурс?

Сергей Собянин: Наоборот, низкая явка — показатель того, что административный ресурс не использовался. Если учитывать то, что мы со своей стороны сделали всё возможное, что проинформировать граждан о проходящих выборах. Только я трижды сам приглашал...

Владимир Соловьёв: Да, я эсэмэску от Вас получил.

Сергей Собянин: Наверное, две, если внимательно посмотрите.

Владимир Соловьёв: Я сходил, я проголосовал.

Сергей Собянин: Подействовало.

Владимир Соловьёв: Подействовало. Насколько много людей проголосовало досрочно?

Сергей Собянин: Вы знаете, по сравнению с другими регионами раз в 20 меньше. Практически вообще нисколько, это 0,3 процента. Не то, что никто не пытался инициировать досрочное голосование, наоборот, мы сделали всё возможное, чтобы отбить охоту у кого-то специально нагонять свой контингент, чтобы он досрочно проголосовал.

Владимир Соловьёв: Был ли рекомендованный список Мэрии, чтобы сотрудники знали, за кого голосовать в муниципальных учреждениях или в каких-либо ещё?

Сергей Собянин: Было соображение такое — сделать список Собянина, вывесить его и дать негласную такую установку, за кого голосовать. Мы ушли от этого, этого не было. Более того, вы знаете, что мы вообще ушли от пропорциональной системы голосования по спискам. Впервые в истории последних лет и в Москве, и в стране перешли на стопроцентную мажоритарную систему, когда люди выбирают конкретного кандидата, а не партию, не партийный список.

Владимир Соловьёв: Почему так много ярких людей? Это позиции, которые, казалось бы, должны победить, а оказались вне списка. Вне списка победителей.

Сергей Собянин: Во-первых, яркие люди сами по себе появились в силу того, что невозможно было прикрываться лидером списка, и голосовали именно за людей. Как он себя покажет, доведёт свою позицию до избирателей, так, собственно, за него и проголосуют. Поэтому появились действительно яркие личности на выборах, но при этом некоторые яркие личности недооценили того, что мало быть звездой, но надо ещё прийти к избирателю, нужно обойти все дворы, поговорить с бабушками, поговорить с молодёжью, пообщаться, донести свою позицию. Просто одного своего бренда не хватает. Люди уже давно не голосуют просто так, они голосуют за того человека, которого они чувствуют, что он их реальный защитник, что он что-то сделает для них реально.

Владимир Соловьёв: Оппозиция получила места в новой Думе?

Сергей Собянин: Да, конечно, если в прошлой Думе у нас было две партии — «Единая Россия» и коммунисты, то сейчас четыре партии, в том числе добавились ЛДПР и «Родина». Те же коммунисты почти удвоили результаты. На прошлых выборах прошло три человека, сейчас пять человек. Так что оппозиция тоже...

Владимир Соловьёв: Как я понимаю, вообще получилась странная ситуация, когда сталкивались в непосредственном соприкосновении представители, так скажем, несистемной оппозиции и коммунисты. И коммунисты побеждали.

Сергей Собянин: Вы знаете, это зависело во многом от подбора кандидатов, но это зависело и от общего политического тренда. Люди голосовали за кандидатов от партии такого более патриотичного настроя. «Единая Россия», коммунисты и в меньшей степени за «Яблоко», «Гражданскую платформу» и так далее.

Владимир Соловьёв: Эти партии просто провал. «Яблоко» — провал, «Гражданская платформа» — провал.

Сергей Собянин: К сожалению, да. Мне бы лично хотелось, чтобы все партии были представлены в Городской Думе для того, чтобы больший спектр мнений был, но это выбор избирателей.

Владимир Соловьёв: Кто такие новые лица в Думе, не аффинирующие себя ни с одной из партий?

Сергей Собянин: Есть кандидаты, которые сами выдвигались не от партий, а путём сбора подписей. Самые разные люди, начиная от спортсменов, артистов, руководителей учебных заведений, врачей, бизнесменов, — весь набор городского сообщества.

Владимир Соловьёв: Дума этого нового созыва отличается от предыдущей Думы?

Сергей Собянин: На две трети.

Владимир Соловьёв: Не только, я имею в виду, лицами, но и опытом жизненным. То есть это не прожжённые политики?

Сергей Собянин: У нас есть ещё одно серьёзное отличие от предыдущего состава Думы. Он формировался как 100 процентов профессиональный состав, имея в виду, что они все работали на освобождённой основе, получали деньги из бюджета. Сегодняшний состав Думы и сама Дума будут работать по другому принципу. Освобождёнными будут в основном председатель Думы, заместители председателя Думы и руководители комитетов. Все остальные будут работать на неосвобождённой основе. И это дало возможность тем людям, которые не хотят расставаться со своей профессией, со своей должностью, не хотят расставаться с теми делами, которыми они обычно занимаются. Они могут совмещать теперь свою работу.

Владимир Соловьёв: То есть люди шли не за зарплатой?

Сергей Собянин: Не за зарплатой, не за должностью. И, на мой взгляд, это тоже хорошо. Профессиональный костяк в Думе будет сохранён. Я имею в виду комитеты и руководство Думы. Другие депутаты останутся погружёнными в городскую среду, в своё профессиональное сообщество, не будут терять с ними связь и будут выражать во многом и их интересы.

Владимир Соловьёв: И связь с москвичами не будет потеряна.

Сергей Собянин: Абсолютно точно.

Владимир Соловьёв: Но при этом не появятся новые лоббистские возможности? Не будет такое желание, если у меня две шляпы, вот я и бизнесмен, вот я и депутат, немножечко шить на стороне.

Сергей Собянин: Бизнесменов, к счастью или к сожалению, в Думе будут совершенно единицы. Это первое. А второе — в конце концов, если это лоббизм не для собственной «фирмёшки», а по делу, то почему бы и нет. Собственно так и предполагали, чтобы они выражали интересы какой-то группы: либо образование, здравоохранение, развитие предпринимательства. Что ж в этом плохого.

Владимир Соловьёв: Что зависит от Думы? Насколько важно для управления городом наличие Думы?

Сергей Собянин: Я думаю, что без Думы невозможно принять бюджет, невозможно принять соответствующее распределение по программам. То есть стратегически без Думы сделать в городе вообще ничего невозможно. И когда я, обращаясь к избирателям, говорил о том, что для меня это важно для того, чтобы сохранить те тренды, которые есть в городе, и сохранить развитие города, я не лукавил. Вы можете себе представить Думу, которая в жёсткой, полной оппозиции по отношению к исполнительной власти. Город будет просто деградировать. Невозможно будет принять ни одного решения, невозможно принять бюджет, невозможно финансировать ни стройки, ни текущую деятельность. Это полный коллапс. Да, Дума должна, конечно, иметь своё мнение, она должна обсуждать любое решение, она должна его экспертировать, но она не должна входить в полный клинч. Этого не должно быть.

Владимир Соловьёв: И должна быть настроена на позитив...

Сергей Собянин: Она должна быть настроена на то, чтобы город развивался. Она должна не играться своими политическими лозунгами, а всё-таки заботиться о развитии города.

Владимир Соловьёв: Ну я могу сказать, что я москвич. И очень люблю свой город. И я, как многие москвичи, волновался, поскольку не знал, что с ним будет происходить в ближайшие, последние годы. Но то, что происходит — Москва превращается в абсолютно европейский город с удивительным пространством, с потрясающей красоты пешеходными зонами, с местами, где можно побегать, покататься на велосипеде, эти дорожки. Я просто смотрю, так получается, что много времени хожу пешком. И я удивляюсь, что раньше в Москве была проблема чистых туалетов. Сейчас пешеходные маршруты размечены, есть чистые туалеты. Настроение города меняется, ты идёшь, смотришь на эти бульвары... Эта тенденция будет продолжаться? Или из-за того, что мы входим в мировой экономический кризис, из-за того, что нам регулярно вводят санкции, нас ждёт затягивание поясов и изменение привычного образа жизни?

Сергей Собянин: Безусловно, мы будем строже относиться к бюджету, мы понимаем все эти риски и не можем позволить разбалансировать бюджет. Собственно, и до этого мы так себя ввели. На всякий случай напомню, что мы в 2010 году имели больше 300 миллиардов рублей долгов. Сегодня эта цифра чуть ниже 200 миллиардов. То есть мы на треть сократили долговую нагрузку. Притом что бюджет у нас достаточно такой... Я бы не сказал, что он позволяет расслабиться. А что касается санкций и экономической ситуации, то я считаю, что нам, наоборот, вопреки этому нужно дальше благоустраивать и развивать город. Потому что сами по себе атмосфера в городе, общественное пространство, комфортность проживания в нём — это одно из его главных конкурентных преимуществ. И если мы хотим, чтобы здесь оставались и люди, и бизнес, и инвестиции, мы должны создавать эту среду, в которой будет комфортно и простому жителю, и бизнесмену, и инвестору. И это не просто даже прихоть. Я считаю, что мы обязаны это делать и будем делать.

Владимир Соловьёв: Деньги продолжают идти? Вот многих волнует, что будет происходить со строительством в Москве. Многих волнует стоимость квартир, жилья, инвестиции. Город не потерял привлекательность? И откуда идут деньги?

Сергей Собянин: По объёму ввода недвижимости — мы нисколько не меньше введём в этом году, чем в предыдущие годы. Это около восьми миллионов квадратных метров и жилья, и недвижимости. Конечно, какие-то вещи нас не могут не волновать — это возможность кредитования предприятий, это невозможность взять ипотеку из-за того, что процентные ставки растут. Но тем не менее я считаю, что ничего кардинально плохого здесь происходить не будет, судя по интересу инвесторов, судя по тем объёмам строительства, которые есть в Москве. Да, могут быть какие-то там небольшие отклонения, но в целом объём инвестиций в Москву будет выше, чем в большинстве европейских мегаполисов, так же, как это было и раньше.

Владимир Соловьёв: Продовольствие и рост цен на продовольствие. Что зависит от Мэра и как Вы можете на это повлиять?

Сергей Собянин: Конечно, есть некий тренд на повышение цен, но я вам скажу, что это связано в большей степени не с санкцией и ограничением поставок продовольствия из Европы. Это началось значительно раньше, с нового года, и мы видели эту тенденцию, она связана с мировыми тенденциями в большей степени. То, что никаких всплесков цен после введения санкций не произошло, во многом зависело и от контроля за торговлей, за сетями, чтобы не было спекуляций, с одной стороны, с другой стороны — от привлечения новых поставщиков, и в том числе региональных. В Москве действует порядка 70 региональных ярмарок, практически со всех сельскохозяйственных районов, регионов России, зарубежья — это Армения, Азербайджан, Казахстан, Белоруссия. Товар расходится, что называется, как горячие пирожки. И это тоже такая дополнительная фишка, которая, может быть, по объему и не такая большая, как сетевая торговля, но это вот на виду, это можно прийти потрогать своими руками, посмотреть, это даже некое психологическое воздействие окажет. Мы делали специально, чтобы это были яркие такие, красивые ярмарки, как праздник. С одной стороны. С другой стороны, очень важно, каким образом большие потоки товаров поступают в Москве, как работает связка между оптом и торговлей. Вот мы говорим о том, что вдруг продукция подорожает на два, на три, на четыре процента. Вот этот переход из опта в розницу иногда давал стопроцентную накрутку, потому что цивилизованной площадки для взаимодействия разных уровней торговли не было. Это всё происходило там где-то внутри, в достаточно криминальной серой зоне. Впервые мы открыли агрокластер, по сути дела это как раз вот та площадка, где и происходит переход от опта в мелкую розницу, где приезжают производители со своим товаром и предприниматели из кафешек, ресторанов, магазинчиков могут прийти и выбрать товар, причём не по монопольной цене, а по разной цене. Впервые в Москве создан такой цивилизованный агрокластер, но я считаю, что одного такого кластера мало, в Москве их должно быть три-четыре, для того чтобы создать на этих площадках конкуренцию.

Владимир Соловьёв: То есть срезаете промежуточные, ненужные статьи. За счёт чего...

Сергей Собянин: Мы не срезаем их, мы не срезаем их, но мы создаём там прозрачную среду, конкурентную. Это вот самое главное, чтобы не было так, что оптовики сгружают одному покупателю, а тот потом выставляет монопольную цену и всем раздаёт уже по монопольно высокой цене.

Владимир Соловьёв: А этот же принцип работает в размещении заказов, в определении, кто будет строить в Москве?

Сергей Собянин: Конечно. Москва признана ФАСом самой конкурентной площадкой в России по большинству показателей, в том числе и по количеству тех, кто желает участвовать в госзаказе, в конкурентном снижении цены, в прозрачности этих процедур. В строительстве цена, если сопоставлять с прежними ценами на стройку, снизилась где-то примерно на четверть. И сегодня проблема не в том, что мы не можем снизить цену, а наоборот, строители нам говорят, что мы уже работаем на пределе своих возможностей, на пределе рентабельности, ребята, вы не перебирайте с этим. Но таковы законы конкурентной среды.

Владимир Соловьёв: Перебирайте, перебирайте.

Сергей Собянин: Спасибо.

Владимир Соловьёв: Мы через несколько минут продолжим, сейчас новости, не уходите далеко. В студии Мэр Москвы Сергей Семёнович Собянин, присылайте ваши вопросы: 5533, «Вести». Все вопросы будут распечатаны, переданы Сергею Семёновичу, я уверен, на них будут ответы.

Владимир Соловьёв: У нас в студии Мэр Москвы Сергей Семёнович Собянин. Вы обещали, что будете разбираться с транспортными проблемами, и, вежливо говоря, разбираетесь. Не всё проходит гладко, всегда тяжело жить в эпоху перемен, всегда тяжело, когда строят. Я сегодня из-за Вас... Я привык, что я в 06.20 выезжаю, в 07.00 — на работе. Выехал в 06.20, в 06.40 был на работе, напугал тут людей. Эстакаду открыли, и я пролетел с дикой скоростью, неожиданно.

Сергей Собянин: Виноват. (Смеётся.)

Владимир Соловьёв: Но потом меня успокоили, что потом выходят милиционеры, потом останавливают в 10 утра, там, где стык, и поэтому стоят подолгу.

Сергей Собянин: Всегда неприятно, когда на привычной улице появляется строительная техника, когда идёт сужение дороги, и поэтому большинство так напряжённо относятся к этим стройкам. Они мне говорят: «Слушайте, мы знаем, как в Москве строят, строят там по 10, по 15 лет. Сейчас вы залезете в эту стройку, и будет там долгострой». А когда такие объекты, как эстакада на Можайке, строятся почти за год, то на самом деле приходит доверие. «Ладно, Бог с ним, мы 13 месяцев потерпим». Конечно, мы строим не там, где нет пробок, а строим в тех узлах, где без всякой строительной техники зимой и летом есть проблемы. Но это локальная вещь, и путём одних развязок и эстакад проблему не решишь. Это можно решить локальную проблему на этом участке. И реально, не из-за трафика, а просто плохая транспортная инфраструктура, но эта пробка перемещается с одного места в другое, провоцируя большие потоки автомашин, которые въезжают в город, так что это не панацея для решения транспортной проблемы.

Владимир Соловьёв: А что панацея?

Сергей Собянин: Панацея — развитие общественного транспорта. Город не может вместить такой объём личного транспорта, сколько есть у граждан во дворах. И представьте себе, если выедет четыре миллиона машин московских и три миллиона Подмосковья, и пара миллионов из ближних городов, никакая инфраструктура, даже если мы сделаем эстакаду над Кремлём, не сможет вобрать такой поток машин. Москва в этом отношении даже выигрышно смотрится по отношению к европейским городам: у нас в часы пик до 80 процентов москвичей пользуются общественным транспортом. Жители Подмосковья, к сожалению, гораздо меньше, жители, которые приезжают из других регионов, практически вообще им не пользуются, всё это создаёт достаточно мощный поток.

Владимир Соловьёв: Когда Вы говорите: общественный транспорт, привычно думать только о метро.

Сергей Собянин: Нет, не только. Кстати, для Подмосковья важно не столько метро, сколько пригородные электрички, которые — я имею в виду и пути, и сам подвижной состав — не менялись полсотни лет. И важно не только метро заниматься, метро внутри города. А большой поток, пожалуй, я бы даже сказал, основной поток, создающий проблемы, идёт из-за города, и для того чтобы его снизить, надо, конечно, заниматься строительством новых магистральных путей, что мы собственно и делаем с РЖД. Обновлять подвижной состав, что мы сейчас также делаем. И если вы заметили, объём пассажиров на пригородном сообщении с 450 миллионов человек в год сегодня дошёл до 600. В день перевозим два миллиона пассажиров на пригородном. Можете себе представить, если бы эти люди сели за баранку машины, что бы произошло с МКАДом, вылетными магистралями и так далее.

Владимир Соловьёв: За баранку машины, Вы говорите. Дико здорово, московское такси стало работать. Занимались им?

Сергей Собянин: Московское такси — это ещё одно направление. Не все могут приехать, хотят приехать на общественном транспорте, есть услуги такси, они во всём мире есть. Если вы посмотрите на Манхэттене, то там вообще жёлтый цвет, там практически частных машин вообще нет, одно такси идёт. В Москве было всё наоборот. В центре — ни одной машины такси. Я спрашивал у таксистов, почему раньше не ездили. Они говорят: невозможно было в центр Москвы из-за парковки беспорядочной, из-за хаоса, который там творился, вообще невозможно было рассчитать время движения, мы просто боялись этого центра и вообще не въезжали туда. Сегодня ситуация постепенно меняется. И мы видим жёлтый цвет уже в центре города. Это связано в первую очередь с упорядоченной парковкой.

Анна Шафран: Спасибо Вам, Сергей Семёнович, большое за «Мостакси» отдельно хочу сказать. Потому что я как человек, который искренне радуется в последнее время преображению Москвы, во-первых, конечно же, перешла на общественный транспорт и в центр на машине не езжу. И «Мостакси» — это что-то нечто, потому что удобно работает сервис (тебе всегда отвечают вежливо, подают вовремя), есть Wi-Fi, всегда ты будешь уверен, что услуга будет оказана качественно и в срок, это первое. И второе — от людей, которые искренне, действительно радуются от того, что в Москве происходит, если говорить о таких улицах, как Пятницкая, Большая Дмитровка, где парковка запрещена, наши хитрые автовладельцы уже придумали, как этого избежать. Раньше завешивали номер газетой, теперь открывают багажник. Вот большая просьба что-то предпринять.

Сергей Собянин: К открытому багажнику?

Анна Шафран: Это очень некрасиво и по-жлобски.

Сергей Собянин: Да-да. Ну закрытые номера мы рассматриваем как машину, которая скрывает свой номер, которая является подозрительной с точки зрения безопасности, терроризма и так далее. И у нас есть решение комиссии городской о том, что такие машины с закрытыми номерами подлежат безусловной эвакуации на штрафплощадку. Что касается открытых багажников, честно говоря, я об этом не знал. Давайте подумаем вместе, что с этим можно сделать.

Владимир Соловьёв: Сергей Семёнович, метро. К сожалению, много было вопросов, связанных с безопасностью, пришлось менять руководство метрополитена. Сейчас какая ситуация?

Сергей Собянин: Московское метро в любом случае одно из самых безопасных в мире. Можно любую статистику посмотреть. Тот случай, который произошёл, — это чрезвычайная ситуация. Связана она не столько с какими-то системными вопросами, которые существуют в метро, а с отдельным случаем разгильдяйства, причём такого совершенно преступного характера.

И руководство метрополитена поменялось... Не только руководитель, но и по вертикали практически все, кто косвенно отвечал за эту ситуацию.

Владимир Соловьёв: При этом колоссальная стройка метро. То есть такой не было же никогда.

Сергей Собянин: Вы знаете, можно призывать граждан перейти на общественный транспорт, но если ты не будешь этот общественный транспорт развивать, подвижной состав, не будешь делать его более удобным и комфортным, ничего хорошего из этого не произойдёт. Одна из главных строек, которая, кстати, одна из станций этой стройки, будет возле студии, где мы находимся, — это Третий пересадочный контур, который призван разгрузить действующее метро, особенно центральную часть города, Кольцевую. Потому что нам говорят: зачем вы продлеваете радиальные направления, вы только привлекаете ещё больше пассажиров. Метро и без того загружено. Так вот треть всей стройки, из 150 километров 50 — это Третий транспортный пересадочный контур метро, который как раз позволит разгрузить центральную часть.

Владимир Соловьёв: Но главное, чтобы переход сделали для наших сотрудников... Я сразу попросил, пролоббировал. Надо пробить, чтобы люди могли до работы быстрее доходить. (Смеётся.)

Сергей Собянин: Я уже слышал от ВГТРК... (Улыбается.) Ещё один пересадочный контур — это уже наземный так называемый, МКЖД, Московская кольцевая железная дорога, она будет интегрирована в систему метрополитена, будет ещё одним пересадочным контуром, который будет проходить по срединной части города.

Владимир Соловьёв: Коррупция. Как только речь заходит о Москве — раньше говорили о коррупции. Как стали говорить о Вас, стали говорить, что жесточайшие процедуры, детекторы, людей выгоняете, любой сигнал — жесточайшее разбирательство, давите по ценам. Какая ситуация сейчас?

Сергей Собянин: Ужасная. Я тут недавно прочитал, что, оказывается, я пролоббировал тюменскую фирму, тюменско-тобольскую, которая изготовила несколько фонарей для ВДНХ. Но если других примеров нет, я счастлив.

Владимир Соловьёв: Система работает в Москве?

Сергей Собянин: Конечно. Без системы здесь сделать ничего невозможно, а речь идёт о прозрачности торгов, об электронных площадках, о системе контроля за начальной ценой, за исполнением контракта — без этого невозможно ничего сделать. Кстати, по исполнению контрактов — то, что касается благоустройства, ремонта жилья, дорог и так далее, включены не только инспекции, но и собственно жители могут проконтролировать через портал «Наш город». И слава Богу, таких желающих около 300 тысяч, которые постоянно заходят на портал и работают с нами, говорят, фотографируют недостатки, высылают. По ним принимаются соответствующие меры. Притом что наших инспекторов несколько сотен всего. А тут несколько сотен тысяч — это другой ресурс и другие возможности для контроля.

Владимир Соловьёв: Исходя из возможности граждан и такой системы насколько удалось сократить затраты на строительство дорог, строительство метрополитена, на все городские затраты?

Сергей Собянин: Я уже говорил, что у нас общее снижение, начиная от проектирования, определения начальной цены и тендерного снижения, составляло где-то около 25 процентов. Ежегодно мы экономим на тендерных процедурах где-то порядка 150 — 140 миллиардов рублей. Это как раз тот запас, который нам и позволил резко нарастить движение — стройку и дорог, и метрополитена.

Владимир Соловьёв: По эффективности городского управления Москву сейчас можно сравнить с каким европейским или мировым городом?

Сергей Собянин: Сложно, я таких сравнений не проводил. Я вам скажу, что попытки мои поговорить с коллегами из европейских городов, обменяться опытом в этой части, они ни к чему не привели. В силу того, что у них компетенции совершенно иные, задачи совершенно иные. В том же Париже в течение часа беседы с бывшим мэром, кроме как заботы о гей-парадах, я ничего не смог услышать. Над ним префект, который является государственным чиновником и который на две трети исполняет функции, которые исполняет он.

Владимир Соловьёв: 5533, «Вести», в гостях Сергей Семёнович Собянин. Сразу после новостей продолжим.

Владимир Соловьёв: Мы продолжаем беседу с Мэром Москвы, Сергеем Семёновичем Собяниным. Сергей Семёнович, Вы недавно сказали, что отношение к миграции в Москве стало меняться, что это стала не такая жёсткая проблема?

Сергей Собянин: Нет, это не я так сказал, это сказал кто-то из корреспондентов, говоря о том, что политический накал вокруг этой темы ослаб.

Владимир Соловьёв: Ваше видение московских проблем? Какие сейчас основные, какие необходимо будет адресовать в первую очередь? И когда ждать их разрешения?

Сергей Собянин: То, что касается миграции, я считаю, что это всё равно остаётся одной из самых серьёзных проблем. И если сегодня политический накал ослаб, то это не означает, что завтра не создастся какая-то ситуация, которая снова будет достаточно жёсткой. Потому что объём, количество мигрантов в Москве очень большое.

Другой вопрос, что за счёт выдворения тех граждан, которые нарушают наши законы (и уголовное законодательство, и административное, и миграционное), их не только выдворили из страны, но и запретили им повторный въезд на лет пять — семь, это, конечно, ситуацию криминогенную улучшило в области миграции. И жёсткое законодательство, связанное в связи с тем, что ты не можешь теперь просто штамп поставить на границе, ты должен либо выехать отсюда на несколько месяцев, либо уже тогда оформить трудовые отношения, дало поток, достаточно большой, легализации, легально выданных патентов стало в разы больше, чем в предыдущие годы.

Но это только начало тренда, я считаю, что нам дальше надо наводить там порядок. И самое главное — создавать ситуацию, при которой экономически выгодно будет принимать граждан из других регионов, из Москвы, чем принимать на работу мигрантов. А для этого нужно отрегулировать платежи этих мигрантов в казну, потому что они должны платить налогов или взносов не меньше, чем граждане России, москвичи.

Это возможно сделать, такой проект закона есть, и я надеюсь, что он будет принят в этом году.

Владимир Соловьёв: Что самого беспокоит? Не пожалели, что избрались, получили подтверждение от москвичей, что втянулись в эту тяжелейшую работу, неблагодарную, где нет ни выходных, ни проходных, ни отпусков?

Сергей Собянин: Володя, я принял для себя это решение не сегодня и не вчера, почти уже три десятка лет я работаю на такой работе, которая требует достаточно большой отдачи и постоянного психологического напряжения. Я другой работы не знаю, считаю, что это моё. Конечно, можно помечтать о домике где-то в глухой деревне, о костерке на берегу реки, но я понимаю, что так я уже всё равно не смогу.

Владимир Соловьёв: Какая ближайшая задача? Какой Вы хотите видеть Москву? Какие ближайшие задачи Вы хотите решить?

Сергей Собянин: Есть несколько задач, которые, собственно, определены нашими программами, они не могут быть спонтанные, они системные: это транспорт, это здравоохранение, это образование, это благоустройство города и ряд других серьёзных направлений. И из них вычленить одно и заниматься только одним невозможно, городу нужно всё. И сейчас поэтому надо заниматься всем, начиная с социальной политики и заканчивая миграционными проблемами.

Но из новых трендов, которые я бы обозначил, я уже об этом говорил, — это вопросы, связанные с развитием дальнейшим общественного пространства. Мы приняли программу под условным названием «Моя улица». Вы видели, что мы активно занимались дворовыми пространствами, создали и реконструировали около 200 парков, скверов, создали порядка 100 километров пешеходных маршрутов.

Но если посмотреть на наши улицы, магистральные улицы после реконструкции — к сожалению, уровень их благоустройства оставляет желать лучшего. И одно из главных направлений благоустройства города, создания общественных пространств будет как раз направлено на реконструкцию наших улиц, начиная от дорожного полотна, заканчивая бордюрами, газонами, фасадами, освещением: то, что видят и чем пользуются миллионы людей, миллионы москвичей каждый день.

Это не просто фасад города, я ещё раз повторяю, это стиль жизни. Это комфорт, это удобная среда, которая создаёт не только удобство для горожан, но и создаёт вообще конкуренцию нашего города.

Владимир Соловьёв: То есть Вы позиционируете себя не как политик, а как хозяйственник, администратор? Вы не говорите, не делаете никаких громких политических заявлений, Вы всё время...

Сергей Собянин: Более того, я настаиваю, что все, кто занимается реальным управлением города, как раз и позиционировали себя на городских проблемах, а не на общеполитических. Именно поэтому я настаивал на том, чтобы мы приняли закон и на федеральном уровне, и на городском о переходе от пропорциональной системы к мажоритарной, когда бы голосовали не за Жириновского, при всём моём уважении, не за Зюганова, а за конкретного кандидата, который приходит и уже не говорит о каких-то общих мировых тенденциях и лозунгах, а говорит с бабушками о том, как подъезд отремонтировать, как построить новую дорогу и так далее, и тому подобное.

То есть мы делаем всё, чтобы не только я, но и все, кто занимается управлением городом, сконцентрировались на реальных городских проблемах, а не на болтологии и политиканстве.

Владимир Соловьёв: Вы довольны командой, которая сейчас с Вами работает?

Сергей Собянин: Любая команда требует постоянного обновления. Да, команда профессиональная, энергичная, но тем не менее она также будет постепенно обновляться. Никакого застоя в кадрах не будет.

Владимир Соловьёв: На районном уровне?

Сергей Собянин: Я говорю и о районном, и о префектурном уровнях.

Владимир Соловьёв: Есть в Москве социальные «лифты», которые позволяют найти способного человека и довести его до самого верха?

Сергей Собянин: Да, конечно. У нас многие префекты прошли уровень и замглавы управы, и главы управы, дальше пошли замами префектов, префектами. Отбор кадров на главу управы сегодня достаточно конкурентный. Есть специальная отборочная комиссия. На портале можно заявить о том, что ты хочешь стать главой. Проводятся конкурсы, больше семи лет нельзя работать на одном месте главой управы, это тоже как бы предполагает постоянную ротацию кадров и приток новых людей.

Но должен сказать, что желающих стать главой управы из людей, которые не являются профессиональными чиновниками, не так много. Потому что это все-таки, несмотря на общее представление, что это «хлебная» должность, на самом деле это расстрельная должность, потому что, с одной стороны, ты находишься под прессом людей, которые требуют наведения порядка, решения проблем, даже независимо от того, какая у тебя компетенция, а сверху — мы со своей административной машиной, которая тоже не сахар. Поэтому и должность сама по себе достаточно сложная.

Владимир Соловьёв: Уровень зарплат удаётся ли поддержать у тех, кто в какой-то степени является зависящим от Москвы, высокий социальный уровень?

Сергей Собянин: Уровень заработной платы в социальной сфере за последнее время увеличился на 50 — 70 процентов. Например, средняя заработная плата учителей в первом полугодии составляет 67 тысяч рублей в месяц, во многих школах она превышает уже 70 тысяч. Это уже приличный уровень. У врачей — около 70 тысяч, тоже неплохой уровень заработной платы. Причём зарплата не просто раздаётся так, она зависит от нагрузки, от объёма работы и от качества. Это самое главное.

Владимир Соловьёв: А муниципальные работники? Если мы хотим работать на город — город должен платить.

Сергей Собянин: Муниципальные работники, к сожалению, начали отставать от бюджетной сферы, уровень заработной платы их, на мой взгляд, недостаточен. Но здесь надо поступать осторожно, нельзя забрасывать эту среду деньгами, её нужно оптимизировать, сохраняя фонд оплаты труда, изменять структуру, уменьшать количество чиновников и за счёт этого в основном повышать заработную плату, что, собственно, и произошло в большинстве департаментов Москвы.

Владимир Соловьёв: Может кто-то позвонить Собянину и продавить нужную компанию, нужный контракт, назначение нужного человека?

Сергей Собянин: Наверное, может, но никто не пробует.

Владимир Соловьёв: Почему?

Сергей Собянин: Считают это бесполезным.

Владимир Соловьёв: Так построена система или Вы такой человек?

Сергей Собянин: Вы знаете, когда мы начинали, к примеру, работу по сносу рынков, мы их снесли всё-таки больше 30, не считая тысячи ларьков, которые мешали и в районе транспортных узлов, и дорожному движению, и пешеходному, то, конечно, потенциальных желающих позвонить было много, но мы превентивно всем объяснили, что звонить бесполезно, не нужно, это никакого эффекта не достигнет. И постепенно волна желающих спала, и теперь никто не